«Хотим сделать Союз модным»
Интервью с председателем Союза журналистов России Владимиром Соловьёвым
- Владимир Геннадьевич, что нового сейчас в деле Кирилла Вышинского?
— Это одна из главных тем для нас сегодня. Раньше с Украины неоднократно высылали российских журналистов. Но вот так, чтобы человек был арестован и ему светил большой срок… Это, конечно, уже за гранью.
Арлем Дезир (представитель ОБСЕ по свободе СМИ) не раз заявлял властям Украины, что такие действия недопустимы в отношении журналистов. Недавно ОБСЕ организовала конференцию в Киеве по этому вопросу. На нее должны были приехать наши коллеги, в том числе секретарь СЖР Евгений Примаков. Их отправили восвояси. Хорошо, что не арестовали, и они не оказались «в обменном фонде», как там, на Украине, выражаются. Просто лишили визы на 5 лет и выставили обратно. Несмотря на это, конференция продолжилась.
Международные организации достаточно жёстко реагируют на каждый такой случай. И если к заявлениям СЖР — по понятным причинам — украинские власти не прислушиваются, то упомянутая ОБСЕ, Международная федерация журналистов (МФЖ) достаточно быстро откликаются на них. А эти организации Украина уже не может игнорировать. Украинцы же декларируют, что идут в Европу.
Мы стараемся решить вопрос, используя все возможные каналы. Я не могу называть конкретные СМИ и людей, но на Украине достаточно много журналистов, которые не понимают такого отношения своих властей к свободе слова и которые стараются нам помочь. Пытаемся каким-то образом облегчить участь Вышинского, выходим на связь с ним и с теми, кто ему помогает. Я надеюсь, что и эта наша, весьма скромная, работа, и действия российского МИДа, и, конечно, заявление президента Путина на недавней встрече с канцлером Меркель (одной из ключевых тем стала ситуация на Украине) поспособствуют скорейшему освобождению Кирилла Вышинского.
Другое громкое дело — и снова российский журналист, и снова Киев. После «воскрешения» Аркадия Бабченко некоторые эксперты заявили, что журналистика теперь не будет прежней, доверие к новостям упадёт окончательно. А что вы думаете: как аукнется нам, медиа, «убийство-воскрешение» Бабченко, и аукнется ли вообще?
Из-за такого незначительного случая, как Бабченко, журналистика не изменится. Это повлияет только на новости с Украины. Потому что веры этим новостям нет уже даже у тех, кто активно поддерживал политику этой страны.
Случай и грустный, и комичный. И странный. Зачем было городить всю эту историю, платить какие-то бешеные деньги за убийство человека по сути… ну, я не могу сказать бесполезного. Но он жил в безденежье, перебивался как блогер какими-то случайными заработками и в принципе никому не был нужен. И из этого сделана мировая сенсация! При этом то, что он писал в последнее время, не укладывается в рамки не только журналистской, но и человеческой этики. Это все останется на его совести. Конечно, он подставил не только сам себя, ведь теперь с ним точно никто не будет иметь дела — он подставил тех своих коллег из либеральных изданий, которые так активно начали его жалеть.
Тогда, после «убийства», около московского Дома журналистов спонтанно возник мемориал, куда все поехали возлагать цветы — и в этот момент узнали, что он, оказывается, жив. Я же в это время находился в исполкоме МФЖ на Тайване. И видел реакцию наших иностранных коллег. Они просто недоуменно разводили руками. Случай действительно уникальный: журналист стал провокатором в игре спецслужб. Это уже, простите за грубый слог, ниже плинтуса.
- Для Вас составляют сводку происшествий, связанных с российскими журналистами и СМИ?
— Естественно. Первое, что я делаю утром, — захожу в вотсап, у нас там есть рабочий чат. Как только что-то такое происходит, новость забрасывают туда, и мы начинаем действовать. И вопросы, поверьте, решаются достаточно быстро.
Я и в соцсетях есть. Мне напрямую пишут люди со всей страны и сильно удивляются, что я тут же отвечаю.
Ежедневно составляются сводки, есть база нарушений прав журналистов. Если нарушения серьёзные, мы отправляем информацию в МФЖ.
Нам неважно, является ли журналист членом СЖР или нет, какому политическому течению он принадлежит, для каких изданий пишет. Если журналиста обидели, мы стараемся помочь.
- Какие дела сейчас самые резонансные, что называется, «на особом контроле»?
Вот уже несколько месяцев пытаемся вытащить из тюрьмы ивановского журналиста Андрея Евгеньева. В ноябре 2017 года Евгеньев был приговорён в Москве к трём годам за хранение наркотиков. Но мы уверены, что наркотики ему подбросили, и он содержится в тюрьме незаконно. Его дело я передал министру внутренних дел.
Недавно в Саратове и нескольких других городах случились происшествия, когда журналистов арестовывали, избивали дубинками. Эти вопросы мы также решили, обратившись в МВД.
Мы, кстати, договорились с министром Владимиром Колокольцевым о постоянном взаимодействии наших сотрудников. И теперь руководители наших региональных отделений войдут в состав общественных наблюдательных советов при МВД. Будут решать подобные вопросы оперативно на местах. Кроме того, мы заключили соглашение с Ассоциацией юристов России, они тоже будут помогать журналистам.
- Какие регионы России наиболее сложные сегодня для работы журналиста?
— Из последнего — было несколько случаев избиения журналистов в Екатеринбурге. Получил удар по голове в подъезде Дмитрий Полянин, который в своё время возглавлял Союз журналистов Екатеринбурга. Вероятно, за свои критические статьи. Сейчас, слава богу, с ним все хорошо, он уже вышел на работу. Мы следим за расследованием. Было ещё несколько случаев именно в Екатеринбурге и области. Есть сигналы из Дагестана. Но выделить конкретные регионы, где совсем все ужасно, не могу. Вспыхивает то здесь, то там. И каждый раз причины индивидуальны.
- Вы уже семь месяцев как председатель СЖР. С самого начала Вы и Ваша команда заявляли, что в работе Союза будет много изменений.
— В последние годы Союз находился в несколько замороженном состоянии. А это же огромные ресурсы: 83 региональных отделения, больше 70 тысяч человек, и это, по моему твёрдому убеждению, элита нашей журналистики.
Приятно, что наши реформы уже были замечены — в СЖР вступает все больше молодёжи. Приходят и маститые журналисты, с больших телеканалов, радио и газет — которые раньше были скептически настроены.
Что конкретно мы делаем. В этом году проводим, например, 25 региональных форумов. Это встречи с известными спикерами, откровенное обоюдополезное общение. Самый большой форум пройдёт в октябре в Сочи, соберётся больше тысячи человек со всей России и из других стран.
Развиваем международные контакты. Я только что вернулся из Китая, где впервые в истории журналистских организаций двух государств было подписано соглашение о сотрудничестве и взаимной поддержке. Зовут нас для обмена опытом и коллеги из Африки, Латинской Америки.
Активно работают секретари СЖР, очень много командировок по стране. Что касается меня: за эти полгода я побывал уже в 20 регионах. Не хочу, чтобы это восприняли как бахвальство, но никогда ранее председатель Союза журналистов не задавал столько вопросов о состоянии профессии президенту. А это было — и на встрече в «Комсомольской правде» в январе, и на Калининградском форуме, где я вёл дискуссию с президентом о повышении престижа журналистики, о том, как создать дополнительные меры защиты наших коллег, работающих в горячих точках.
С депутатами Госдумы обсуждаем изменения в Законе о СМИ, они связаны с ужесточением наказания чиновников за затягивание ответов на критические публикации, за не предоставление положенной по закону информации, за отказ в аккредитации.
- И все-таки для многих молодых журналистов СЖР — это «преданья старины глубокой», а вот Дудь — это модно и современно.
— Вы нашли удачное слово, мы хотим сделать Союз модным. Раньше наши форумы были посвящены в основном региональным газетам. Сегодня же мы поднимаем темы продвижения в соцсетях, интерактивных медиа и так далее. И на лекции самых продвинутых экспертов по новым медиа мы собираем полные залы молодёжи.
Хотим сделать так, чтобы по предъявлению билета СЖР предоставлялись скидки на мобильную связь и отдых. Несколько санаториев в Имеретинской долине уже согласились участвовать в этом. Будут скидки на отдых и в болгарской Варне, бывшем Доме отдыха СЖР.
Наша международная журналистская карточка существенно облегчит пребывание в 187 странах мира. Все они являются членами МФЖ. По этой карточке будут большие скидки на транспорт, гостиницы, бесплатный проход в музеи.
- Какие медиа Вы читаете не только по долгу службы, но и потому, что они интересны Вам и Вы им доверяете?
— Привык читать «АиФ», «Новую», «Независимую». «Огонёк» в последнее время стал очень интересным. Читаю газеты на тех языках, которые понимаю. Иногда удаётся полистать французскую Le Monde, сербскую «Политику». И, конечно, много смотрю ТВ, я же телевизионщик. И наши, и зарубежные новости, если время есть. Стараюсь видеть максимально широкую картину мира.
- Вы прошли корреспондентом семь войн. Какой военный эпизод врезался сильнее всего в память?
— Ну, вот, например, однажды в Чечне генерал Лебедь забыл группу журналистов на переговорах с Масхадовым и уехал. Нас тогда сначала чеченцы вывозили на машинах, а потом наши подобрали на танках.
А в Посавинском коридоре, это была единственная дорога между воюющими Сербией и Сербской Краиной, нас обстреливали с обеих сторон. Мы тем не менее остановились перекусить в придорожном ресторанчике. Только начали, внутренний голос говорит мне: надо уезжать. Я поторопил коллег. Были недовольные. Но мы оставили все на столе, ушли. А когда отъехали совсем недалеко, услышали по радио, что в этот ресторан попал танковый снаряд.
Было много чего. Не все упомнишь и расскажешь. Да и не надо все рассказывать.
- А самая памятная командировка в вашей карьере?
— Все-таки самые удивительные поездки связаны были не с войной и не с работой в кремлёвском пуле, хотя у меня больше 60 командировок с нашими президентами по всему миру. Наверное, самое интересное — это Антарктида. Я четыре раза был там, вот так мне повезло.
Первый раз, по-моему, в 1991 году. Мы сопровождали наших полярников, которые меняли коллег на станции Новолазаревское. Летели на ИЛ-76 из Москвы через Санкт-Петербург, где в Институте Арктики и Антарктики забрали полярников — и потом 36 часов, с несколькими посадками по маршруту. В ЮАР у нас загорелся двигатель, и мы застряли там на неделю. Тогда Южная Африка была полностью закрыта для советских граждан, и мы сделали серию удивительных репортажей о Мысе Доброй Надежды, об африканских пингвинах, о жизни ЮАР.
Потом, наконец, прилетели в Антарктиду. И, конечно, первая встреча с ней впечатляет очень сильно. Безумно интересно и холодно.
Вообще, в этом невероятное счастье нашей работы, главный, так сказать, бонус — когда ты каждый день оказываешься в совершенно неожиданных местах, видишь новое.
- Чем Вам запомнилось самое первое интервью Владимира Путина на посту президента, которое вы брали в январе 2000 года?
— Тогда ещё все было настолько просто, что меня отправили на это интервью, можно сказать, спонтанно и неожиданно. Я придумал вопросы, ни с кем их не согласовывал. Распечатал страничку, приехал, и, когда сели за стол, Путин мне говорит: «Дай посмотреть». Я: «Может, не надо?». Но все-таки показал.
Владимир Владимирович рассказывал, как прощался Борис Николаевич. Как сказал ему: «Берегите Россию». Это фраза, ставшая крылатой, из того интервью.
А когда мои вопросы закончились, он вдруг начал рассказывать, как сразу после назначения полетел с супругой отмечать Новый год в Чечню. Там крайне опасная обстановка была, стрельба возобновилась, и его вертолёт посадили на границе, в Дагестане. Там Путин и встретил Новый год с нашими бойцами. Очень оживлённо об этом говорил.